Юлия Фирсанова - Божественное безумие [СИ]
Некогда щит был снабжен крепежными петлями, которые уверенно сжимала чья-то массивная рука. Теперь от петель остались лишь захваты-трилистники не выкованные, а словно спаянные из мелких чешуек могучим пламенем. Для сведущего взгляда сразу становилось очевидным, что к этой вещи приложили даже не лапу, а пасть гигантские ящеры.
Да, перед принцем действительно был щит Унгира. Вряд ли в болота Вирука кидали драконьи доспехи все, кому не лень.
- Будешь поверять внешнюю сторону? - поинтересовался Ноут, испытывая очередной приступ сомнений в безопасности отражений щита для сохранения инкогнито следующих Теневой Тропой принцев, столетиями берегших свои тайны и призвание от родственников.
- А как же, - отозвался Кэлер, одной рукой вертанув тяжелый предмет, как игрушку-волчок.
Колоритные брови Филодо от такого акробатического этюда попытались уползти с лица владельца и затеряться в остатках волос где-то посреди головы. Кэлер же безмятежно оглядел свое истинное отражение в зеркальном щите и качнул головой, словно и не узрел ничего необычного. А в самом деле, что ж он собственной небритой рожи отродясь не видал? Довольно присвистнув, бог звонко хлопнул ладонью по тусклой металлической изнанке щита и огласил свой вердикт:
- Беру. Сколько просишь?
- Я не могу совершить сделку себе в убыток, - заранее извинился агент, шмыгнув носом, и храбро назвал заоблачную цену:
- Четыре звездных алмаза с россыпью - это минимум, на который был согласен продавец. Я готов уступить щит всего за пять, не накидывая больше необходимого. Но если в настоящий момент вы не располагаете столь значительными средствами, возможно устроить рассро…
- Располагаю, держи, приятель, - отмахнулся принц, доставая из внутреннего кармана куртки несколько алмазов, выданных ему Тэодером из домашнего сейфа на производственные расходы. Поскольку все средства, потраченные на выкуп щита, король обещал возместить из казны, принц не видел нужды экономить и щедро поделился с братом неприкосновенным запасом.
- С вами приятно иметь дело! - разулыбался Филодо, одним глазом наблюдая за тем, с какой легкостью покупатель расстается с астрономической суммой, а другим косясь в сторону его спутников: довольны ли? - Если вам захочется пополнить коллекцию иными предметами старины, обращайтесь! Всегда буду рад услужить!
Посредник так расчувствовался, что, не глядя, отступил назад и со всего маху врезался в боковину шкафа, изукрашенного накладными пластинами. Створки, закрывавшие верхнюю полку, распахнулись, открывая чудную коллекцию миниатюр в старинных кованых рамочках, не последнее место среди живописных произведений занимал портрет Ноута - единственная картина, лишенная рамки. Она отлично была видна принцам даже из-за широкой спины Кэлера, заслонявшей две трети обзора.
Пальцы Бога Пиров разжались, и щит бухнул кромкой о дорожку, заставив Филодо подпрыгнуть на месте. Принц удивленно крякнул и прогудел, потерев подбородок:
- Коли так, прямо сейчас и обращусь! Мне тут пара миниатюр приглянулась. Продашь?
- Все зависит от того, какие именно портреты вы имеете в виду, - успешно продемонстрировав товар лицом, искусствовед повел себя осторожно, стараясь не дернуть наживку слишком сильно. - Часть этих предметов - моя личная коллекция.
- Вот этого парня с серебряными волосами и того мужика с безумным взглядом, он, - указывая пальцем на выбранные миниатюры, Кэлер не удержался от слегка нервного смешка, - на моего дядюшку похож, любимого. Покажу старику, то-то он обрадуется!
- Эхм, - Филодо покосился на совершенно серьезные лица Ноута и Тэодера, понял, что упрямиться бесполезно, и с долей истинной печали согласился:
- Вам повезло. Именно эту пару уникальных портретов я собирался выставить на продажу по личным мотивам. Как знатоку искусства, вам должно быть очевидно, насколько они выпадают из общей смысловой композиции моего собрания. Неизвестный живописец поздней эпохи Расцвета и его подражатель, близкий к нашим современникам, без сомнения были гениями, но, - ученый-искусствовед почесал длинный нос и неожиданно откровенно, во всяком случае его искренность касалась той из миниатюр коллекции, которая не была нынче всучена ему с четкой инструкцией о продаже, закончил: - слишком нечеловеческие лица получились у моделей художника. Будто не ты на них, а они на тебя глазеют Да не просто так, а словно насквозь видят. Иной раз, Повелитель Воды свидетель, - Филодо машинально изобразил в воздухе невидимую каплю - жест-пережиток отмершей религии, - мороз по коже бежит. Словом, давно думал подыскать подходящего покупателя для этих вещиц, да все никак собраться не мог. Как на части раздирался! Они хоть и страшные, а будто в тайну окно нараспашку, и боязно, и тянет жутью, а расстаться жаль. Но раз уж на слове меня поймали, сегодня и продам, если в цене сойдемся.
- Вот и отлично! Значит по рукам! Сколько запросишь? - широко улыбнулся Кэлер, снимая с полки карту Ноута и протягивая другую руку к миниатюре в старинной синевато-желтой металлической оправе с вкраплениями лягушачьей кости.
Теперь и кузены смогли разглядеть портрет, привлекший внимание принца. Один взгляд на него заставил едва ощутимо вздрогнуть и закаменеть лицами скрытных богов. На полке шкафа коллекционера Филодо рядом с портретом Ноута стояла другая и в то же время схожая по смысловому значению миниатюра.
Черно-серый, словно меняющий форму даже в застывшей композиции картины, плащ облекал высокого мужчину. Длань бога лежала на рукояти черного меча. Лицо казалось лишенным возраста. Скальпелем взрезались в душу пронзительные глаза, для которых ты лишь мельчайшая пылинка на ткани мироздания. Мужчина был погружен в омут собственных раздумий, терзаний и грез.
Эта злополучная пропасть без дна, унаследованная всеми детьми принца Моувэлля, их проклятье и неотъемлемая часть истинной сути - взирала нынче на Ноута и Тэодера с портрета отца-жнеца, с карты Колоды Джокеров работы безумца Либастьяна. Сокровенную тайну подписи и символическую виньетку из роз, колпаков и игральный костей прикрывала старинная рамка.
Даже маниакально сдержанным теневым богам оказалось трудно сохранить внешнее спокойствие при очередной бесшабашно-издевательской выходке случая. Они считали себя расчетливыми и осторожными, мнили единственными манипуляторами, плетущими вдали от сил магии и навязчивой воли судьбы сеть событий в техномире, куда должен был угодить Кэлер, и не успели опомниться, как сами оказались в паутине заодно с братом. Выходит, оставались Силы во Вселенной, чья власть не слабела в техномире.
- Сколько запрошу? - Филодо пригладил взъерошенные остатки волос, не без зависти вздохнул о пышной шевелюре Кэлера, каковой не имел и в молодые годы, когда общество симпатичных студенток на Культурологическом факультете столицы казалось подчас более привлекательным, чем пыль древностей, и дерзко выдал. - Звездчатку за оба.
- Вот и поладили! - так обрадовался принц, что продавец растерялся: то ли парень слегка не в себе, что такие суммы легко отваливает, то ли безмерно богат, и тогда надо было просить больше. А с другой стороны, ну как сделка не сладилась бы? Собственную голову, приделанную к телу, Филодо ценил куда больше горы звездчатых алмазов. Денег ведь, если нет, всегда заработать можно, а вот насчет головы такого не скажешь. Оторвут, назад даже лучшие микро-хирурги вирукской клиники 'Зантал' не приделают, как не проси, да и просить уже нечем будет. Да что жадничать? На поручении САМОГО Филодо и так уже заработал больше, чем при самом хорошем раскладе наварил бы за полгода. А уж благодарность высших мира вовсе цены не имеет. Если они до тебя снизошли, надо в лепешку расшибиться, а исполнить задание.
Кэлер всучил продавцу шестой алмаз, запихнул миниатюры в широкий карман куртки, подхватил щит под мышку с такой небрежностью, как хилый клерк пластиковую папку с парой листков бумаги и попрощался:
- Бывай, хозяин! И давай поаккуратней, не суй башку, куда не след! Подмога не всегда у твоих дверей вовремя оказаться сможет.
Филодо с готовностью согласился, подумав о своих надежных дверях и дорогущих замках 'Эрбук', до сих пор официально считавшихся не вскрываемыми снаружи. Искусствовед-консультант и перекупщик преисполнился почти безграничной веры в безмерное могущество людей, на которых взялся работать, и соответственно зауважал самого себя за правильный и своевременный выбор позиции. Одним из кошмаров Филодо с тех пор, как он связался с теневым бизнесом, оставив карьеру скромного музейного ученого-искусствоведа, выдающиеся знания и эрудированность которого оценивались лишь восторженными рецензиями коллег, было опасение просчитаться в выборе правильной стороны. Но не ввязаться во что-то интересное и навсегда остаться в стороне от истинного бурления жизни для него было еще страшнее.
